Глава 3

Кровать в гостиничном номере была высокой, и ноги девочки не доставали до пола. Зато можно болтать ими, не шаркая по ковру – мама не любила, когда Лиза так делала, потому что ковер собирался в складки, и вытирался ворс.

Лизе было скучно. Час назад она проснулась на этой кровати, не понимая, как попала сюда и где все эти ужасные люди в белых халатах. События последних дней запечатлелись в памяти девочки ярким пятном. Сначала мама сказала, что звонил мистер Спенсер и пригласил их посмотреть тот самый дом, который построил для него папа, добавив, что папа ждет их обеих там, и они отправились из Нью-Йорка в город со смешным названием Ракун. Но когда они прибыли, оказалось, что папы там нет… Мистер Спенсер обманул их.

Их с мамой отвели в какой-то подвал и заперли в отдельных комнатах. Не помогало ни плакать, ни звать папу и маму, ни просить этих людей, чтобы ее отпустили. Они только молчали, и у них были страшные шприцы с какой-то странной синей жидкостью, лекарством, как они это называли. Большую часть времени Лиза спала. Однажды ее отвели к какой-то женщине, сказали, что это мама, но это была чужая, незнакомая женщина, похожая на нее…

Взгляд девочки, бесцельно скользивший по стенам комнаты, оклеенным желтоватыми обоями, остановился на прикроватном столике, где лежал листок бумаги. За прошедший час Лиза перечитала записку раз десять.

«Милая, никуда не уходи и жди нас с папой здесь. Скоро мы поедем домой. Люблю, мама».

Даже без подписи Лиза догадалась бы, от кого записка. Она знала мамин почерк, аккуратные округлые буквы с легким наклоном вправо. У самой Лизы почерк был не ахти, и учительница в школе постоянно ругала ее. Зато она умела рисовать почти так же хорошо, как папа.

Лиза вздохнула и откинулась на спину, убрав руки в карманы джинсового сарафана. Ее серое платье с мелкими цветочками, безнадежно измятое и испачканное, пока она сидела в той комнате, исчезло. Когда она проснулась, на ней был этот сарафан и светлая кофточка. Платье было жаль – оно было одним из ее любимых нарядов, праздничным, для дней рождения, Рождества и Дня Благодарения.

Скорей бы мама с папой забрали ее отсюда… Лиза хотела домой. Наверняка школьные подружки гадают, что с ней случилось. Интересно, сколько времени они пробыли в особняке мистера Спенсера? Лиза помнила, что они с мамой приехали туда в ноябре. Через окно комнаты она видела парк, где зеленели деревья, значит, сейчас уже лето. Ее день рожденья прошел.

Когда ей надоело бесцельно изучать потолок, девочка спрыгнула с кровати и занялась исследованием комнаты. Первым, что привлекало внимание, было большое старинное зеркало в красивой деревянной раме, украшенной искусной резьбой. Лиза отражалась в нем в полный рост. Папа говорил, что она похожа на кэрроловскую Алису, и иногда даже называл ее этим именем. «Алиса в Стране Чудес» была одной из любимых папиных книг, и он часто читал ее вслух дочери, когда та была маленькой. Вместе они смотрели и мультфильм Диснея; с тех пор каждый Хэллоуин Лиза надевала синее платье и белый фартучек, наряжаясь своей любимой героиней. Вот пройти бы сквозь это зеркало и оказаться в саду с говорящими цветами, поболтать с Шалтаем-Болтаем и побывать на королевском пиру…

Большой шкаф в углу оказался пуст, в ящике прикроватного столика тоже не было ничего интересного. В номере не было даже журналов или газет. Лиза разочарованно вздохнула. И почему мама с папой оставили ее в таком скучном месте?

Оставалось еще окно. Через раскрытую форточку с улицы доносился шелест листвы, ветер лениво колыхал газовые шторы песочного цвета. Дома, в ее комнате были точно такие же, и это почему-то успокоило девочку.

Она придвинула к окну стул и забралась на подоконник, достаточно широкий, чтобы на нем можно было удобно расположиться. Сидеть на окне и смотреть на улицу было одним из любимых занятий Лизы, вот только дома смотреть было особо не на что: их семья жила в пригородном районе, где улицы были тихими, газоны ухоженными, а заборы высокими, и даже машины проезжали редко. Здесь же окно выходило в парк с высокими старыми деревьями, розовыми кустами и извилистыми узкими тропинками, усыпанными гравием. Если приглядеться, то можно было рассмотреть вдалеке, между деревьями, сверкающую серебристую гладь – река или озеро, подумала Лиза. Было бы здорово задержаться здесь подольше. Про себя она решила уговорить родителей остаться в этом месте на несколько дней или хотя бы приехать сюда в следующем году.

Ей хотелось выйти на улицу и погулять по парку, дойти до воды, побегать по дорожкам, но страх, что папа с мамой придут, пока ее не будет, увидят, что дочки нет, и уедут без нее, был сильнее. Лиза прижалась лбом к стеклу. Нечестно. Она и так очень долго просидела взаперти, не видя никого, кроме людей в белых халатах, такого натерпелась… В листве дерева что-то мелькнуло, какой-то мелкий зверек вроде белки. Иногда они всей семьей ездили в Центральный парк на пикники, и там было много белок и птиц, Лиза бросала им хлебные крошки.

Ветер донес до нее хруст гравия, и из-за поворота показались две фигуры. Кажется, мужчина и женщина, мужчина заметно выше, женщина хрупкая, тоненькая… как мама. Ну конечно! Лиза поднялась на ноги и высунулась в форточку, насколько могла. Теперь ей было лучше видно: мужчина в сером костюме, женщина в платье и наброшенной на плечи легкой кофточке, у мамы была такая.

– Мама! Папа! – они были еще далеко и вряд ли слышали и видели ее, но это неважно. Папа и мама все-таки пришли, скоро они все вместе поедут домой!

Лиза поспешно слезла с подоконника и бросилась к двери. Решено, она встретит их внизу или на улице! Дверь, к счастью, была незаперта. Не заботясь о том, что форточка по-прежнему открыта, а стул остался возле окна и может выдать ее – мама всегда боялась, что Лиза может упасть, и потому запрещала ей сидеть на окне, – девочка выбежала в коридор.

Легкая головная боль, преследовавшая Альберта с момента пробуждения, перешла в тяжелейшую мигрень, грозившую закончиться еще одним приступом, что было бы крайне нежелательно. Вескер полулежал на барной стойке, уткнувшись лбом в сложенные руки, у его ног примостилась овчарка. На малейшее движение она реагировала рыком, от которого голова просто взрывалась, и Альберт уже подумывал достать «вальтер» и отправить псину в собачий рай. Только звук выстрела мог еще больше усугубить ситуацию. Пока что единственными раздражителями были собака и доносящийся с кухни запах пищи.

– Эй, – вышедший из кухни парень легонько побарабанил пальцами по его плечу. – Вот, держи.

Вескер неохотно выпрямился и увидел перед собой стакан воды и две таблетки. Аспирин. Все равно, что мертвому припарки, но Альберт все-таки проглотил их. Мальчишка радостно улыбнулся и снова исчез за дверью, бросив через плечо, что все будет готово буквально через пять минут. Собака при этих словах заметно оживилась.

Мигрень потихоньку начала отпускать – подействовал аспирин, и даже запах еды перестал быть таким раздражающим.

– Ну как, полегчало?

На стойке уже появились тарелки с едой: яичница, жареная картошка – посреди тарелки красовалась темно-красная лужица кетчупа, – гамбургеры и почему-то сырые куриные крылышки. Для собаки, догадался Вескер. Овчарка уже нетерпеливо крутилась вокруг него, умильно поглядывая на хозяина, который переключил свое внимание на кофемашину.

– Кофе или чай? Только он какой-то странный, по-моему, ему уже сто лет.

Реплика повисла в воздухе. Мальчишка удивленно вскинул брови, собираясь сказать что-то еще, но в последний момент передумал и занялся кофе, мурлыча себе под нос какую-то песенку без слов.

Абсурд, просто абсурд. Ночью это здание превращается в бездонный колодец, днем становится обычным кафе с единственным служащим, который здесь же и ночует вместе со своим домашним любимцем. Как знать, может, и эти двое ночью превращаются в жутковатых зомби? Альберт покосился на возившегося с аппаратом мальчишку, пытаясь представить, как бы выглядело это красивое юное лицо тронутым разложением. Перемазанный кровью рот, мутные глаза-бельма, оскаленные гниющие зубы… А рядом собака с частично ободранной шкурой и сочащейся алым плотью. Память услужливо подкинула образы бескожих доберманов.

Шум кофемашины, перемалывающей зерна, заставил Вескера вынырнуть из мрачных фантазий и вернуться к реальности. Запах кофе подействовал даже сильнее аспирина. Никаких монстров и колодцев нет, это просто игра разошедшегося под старость лет воображения.

Перчатки оказались безнадежно испорчены, пришлось отправить их в мусорное ведро за стойкой. Жареная картошка обожгла кончики пальцев, шероховатые маслянистые ломтики, их нежный золотистый цвет так контрастирует с темно-красной, глянцевитой лужицей посреди тарелки. При одном только взгляде на нее рот наполнился слюной. Кетчуп оказался остро-сладким на вкус, в нем отчетливо ощущались чеснок, перец, какие-то специи, и за всем этим только угадывалась хрустящая картошка. Специи и перец обжигали небо. Праздник для гурмана, черт побери, такое должны подавать в лучших ресторанах, а не в третьесортных забегаловках в провинции. Закончив с картошкой, Альберт с трудом удержался, чтобы не облизнуть пальцы, и вместо этого потянулся за салфеткой.

С яичницей он обошелся более цивилизованно.

Мальчишка поставил перед ним белую керамическую чашку, до краев наполненную черным напитком. Альберт сумел выдавить дружелюбную улыбку в ответ. Улыбка получилась откровенно фальшивой, но после такой ночи он был физически не способен давать представления, достойные премии «Оскар».

– Неважно выглядишь, – мальчишка забрался на табуретку по ту сторону стойки и зашуршал оберткой гамбургера. Собака одним плавным движением поднялась на задние лапы, цапнула с тарелки куриное крыло и, вновь опустившись на все четыре, занялась добычей. Нет, церберы никогда не обладали такой грацией, да и сообразительностью они тоже уступали живым собакам. – Тяжелая ночь, да?

Альберт кивнул. Ты даже не представляешь, насколько тяжелая, мысленно ответил он. Снова повисла неловкая тишина, прерываемая лишь хрустом тонких птичьих косточек в челюстях собаки.

– У меня машина заглохла в паре миль отсюда, а дозвониться до техслужбы не удалось, – Вескер отхлебнул обжигающего кофе.

– Телефон не ловит?

– Странно, да? – Альберт пожал плечами. – Даже навигатор отключился, – он сделал еще глоток, ожидая реакции. – Пришлось идти пешком. Должен сказать, жуткие здесь места, особенно ночью. Туман… Повезло, что все-таки добрался до города.

– Тут есть комната для персонала, там можно придавить пару часиков, если хочешь, – предложил мальчишка. К его верхней губе прилипло зернышко кунжута, парень быстро слизнул его. Чистый розовый язычок без малейших следов гниения.

– Хозяин одобряет такое?

– А хрен его знает, – мальчишка беспечно махнул рукой и бросил овчарке еще одно крылышко. – Я его не видел.

– Его нет? – Альберт постарался, чтобы его голос звучал удивленно.

– Никого нет. Здесь только мы с Джо, – скомканная обертка от гамбургера и испачканные кетчупом салфетки полетели в мусорное ведро. – Может, все-таки приляжешь? У тебя такой вид, будто за тобой всю ночь черти гонялись.

Угадал, мальчик, мысленно ответил Альберт. Допив кофе, он позволил отвести себя в маленькую комнатку рядом с кухней, где стоял диван, а в углу приютились пыльный рюкзак и гитара в чехле, на тумбочке лежала потрепанная тетрадь с белым листком на обложке. Тетрадь и гитару мальчишка забрал с собой.

– Если что, я буду в зале, – бросил он уходя. Дверь закрылась за ним с негромким щелчком. Вескер перевел взгляд на диван – узкий, жесткий, на смятом покрывале собачья шерсть. Непрезентабельное зрелище.

Пять минут спустя он уже спал, забыв снять очки и разуться.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Сейчас полночь, 31 июля 1979 года. Альберту Вескеру восемнадцать лет. Сегодня исполняется ровно год с тех пор, как он приступил к работе в исследовательском центре Арклей, принадлежащем корпорации «Амбрелла».

365 дней кропотливого труда, бесконечных экспериментов, расчетов, постоянного умственного напряжения. Каждый день – четкое расписание, точный, как часы, механизм. Каждый вечер Альберт ложится спать с ноющей болью в шее, зажимая между колен онемевшую кисть, ощущение тысячи иголочек, впивающихся, в руку сводит его с ума. В темноте ему мерещатся причудливые, нестерпимо яркие цепочки ДНК и вирусы.

Там, за стенами комплекса, его ровесники ходят в кино и на рок-концерты, встречаются с девушками, покупают алкоголь по фальшивым водительским правам, курят травку, занимаются любовью. Они понятия не имеют о вирусе-Прародителе и о Т-вирусе, не знают, как важно надевать защитный костюм при работе с опытными образцами и как чешется от него все тело, не слышат хнычущие стоны «женщины» и не просыпаются от кошмаров. Им незнакома такая вещь, как умственное перенапряжение и неврозы. Там, за стенами комплекса, главные проблемы восемнадцатилетних парней – поступить в колледж, закадрить девчонку или не привлечь внимание копов во время разгульной вечеринки. Здесь, внутри этих стен, главная проблема восемнадцатилетнего парня – не сойти с ума от ежедневной рутины.

Последняя неделя выдалась особенно напряженной: прорыв в исследованиях, нездоровый адреналиновый энтузиазм, кофе по венам, головные боли, никаких перерывов. Вчера утром Сара Росс, девушка немногим старше Альберта, потеряла сознание. Кто говорил, что будет легко?

Альберт утешал себя мыслью, что потом будет проще.

Накрывшись одеялом до подбородка, Альберт смотрел в потолок. Темнота и тишина, нарушаемая тиканьем настенных часов, наполняли его маленькую комнату, превращая ее в гробницу. Он говорил себе, что должен спать. Он говорил себе, что завтра его ждет еще один тяжелый день, еще одна порция общения с другими исследователями, и нужно подготовиться к этому, чтобы не последовать примеру Росс и не выпасть в осадок посреди эксперимента. Он боялся снова увидеть во сне «женщину», разрывающую путы и бросающуюся на него. Ее мертвые глаза, ее хныканье, ее скрипучее «м…мааа…ммаммма…» преследовали его по ночам. Альберт медленно облизнул пересохшие губы. Первое время ему каждую ночь казалось, что она прячется в темном углу его комнаты и ждет подходящего момента.

Ему было восемнадцать лет, и он был самым молодым исследователем в комплексе после веснушчатого блондина по фамилии Беркин – тот был на пару лет моложе Альберта. Лежа в своей постели, он боялся пошевелиться и привлечь тем самым внимание «женщины». Он никогда бы не признался в этом. Никому.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

К звуку примешивалось что-то еще. Чьи-то легкие шаги нарушали спокойствие, кто-то приближался к его комнате. Воображение мигом нарисовало пугающую картину: пустой, хорошо освещенный коридор и крадущаяся вдоль стен костлявая фигура с безобразной головой, напоминающей цветную капусту, фигура в грязной ночной рубашке. Она смогла выбраться из своей темницы и теперь ищет его – именно его. Ведь это он, Альберт Вескер, единственный из всей команды, осмеливался подойти к ней на опасно близкое расстояние, когда она не была под действием морфия. Она могла видеть его. Она могла чувствовать его запах. Она могла запомнить его как своего мучителя.

Шаги приближались. Все ближе и ближе, уже за дверью, совсем рядом, костлявые пальцы «женщины» обхватывают ручку и поворачивают, на полу появляется полоска света. Альберт не шевелился. Шорты и футболка, в которых он спал, стали влажными от пота и липли к коже. Дверь качнулась на петлях, пропуская ночного гостя и снова закрываясь. Скрытое темнотой существо приблизилось к кровати, остановилось – Альберт слышал его ровное дыхание. Его губ коснулись тонкие теплые пальцы, и это прикосновение, нежное, почти ласкающее, внезапно пробудило глубоко внутри приступ тошноты, от которого внутренности сжались в тугой клубок. Но он не шевелился и не открывал глаз, вполне успешно притворяясь спящим…

Он проснулся, подсознательно ожидая, что сейчас начнется очередной приступ, но приступа не последовало. Было лишь знакомое мучительное ощущение, что все тело лишилось костей, а воздух вокруг превратился в вязкую слизь, не дающую двигаться. Оно длилось недолго, но выбивало из колеи на весь день.

Избавиться от него можно было, если он уходил в лаборатории и разрывал на куски парочку подопытных – обычно кровавый душ возвращал ему спокойствие, и после Вескер, как любой крупный хищник, наигравшись, приобретал благостное расположение духа.

В нескольких метрах от него, отделенные лишь парой тонких перегородок, находились двое беззащитных существ, расправиться с которыми не составит труда. Сначала собака, потом мальчишка. Конечно, парень успеет убежать, но тем лучше – охота в пустом городе будет приятным разнообразием, чем больше адреналина, тем слаще кровь…

– Я схожу с ума, – прошептал Альберт. – Я определенно схожу с ума.

Парень, чьего имени он до сих пор не знал, удобно расположился за столиком возле окна, забравшись с ногами на сидение; собака лежала на полу, между передних лап зажата куриная кость. Мирная картина слишком резко контрастировала с преследовавшими Вескера кровавыми фантазиями – ему вдруг показалось, что это тоже сон, а на самом деле он лежит сейчас с переломанными костями на дне ржавого колодца и коротает грезами время исцеления.

Собака лениво повернула голову в его сторону и зарычала.

– Тихо, Джо, – осадил ее хозяин. Во рту он держал невесть где найденный леденец на палочке. Овчарка моментально успокоилась, одарила Альберта неприязненным взглядом и занялась косточкой.

– Ты хорошо ее выдрессировал, – Вескер опустился на соседнее сидение и положил руки на стол. Желто-зеленая обертка леденца ярким пятном выделялась на поблескивающей бежевой столешнице. Мальчишка закрыл тетрадь.

– На самом деле дрессировал ее не я, и это не моя собака, – он опустил руку и потрепал овчарку по загривку. – Просто она меня слушается, не знаю почему.

– Я долго спал? – вопрос прозвучал немного не в тему, но Альберт положительно не знал, как и о чем разговаривать с этим парнем. Весь опыт его общения с молодыми людьми ограничивался парой юных тиранов в лабораториях «ТрайСелл». Один из этой парочки откровенно ненавидел его и пару раз пытался нарваться на драку, но после короткого выяснения отношений, в ходе которого пострадали двое охранников, стал кротким и ласковым, как ягненок.

– Часа три, – парень взглянул на круглые часы над входом. – Здесь никто не появлялся, – добавил он, предугадывая следующий вопрос. – Меня это и не удивляет, если честно.

– Что ты хочешь этим сказать? – на этот раз удивление в голосе не было наигранным.

– Люди ушли из этого города, – парень побарабанил по обложке тетради. – Здесь было…

Договорить ему не дал внезапно оживший телефон за стойкой бара. Резкая трель, еще одна, и еще, пока они оба не сорвались с мест и не бросились к стойке. Мальчишка успел первым.

– Алло…? Черт, сорвалось, – он разочарованно взглянул на трубку. Из мембраны доносились короткие гудки.

– Здесь есть телефонный справочник? – Альберт мягко забрал у него трубку и положил на рычаг.

– Должен быть, а что?

– Определитель номера сработал, – он кивнул на присоединенную к телефону черную коробочку со светящимися на дисплее красными цифрами.

Телефонный справочник обнаружился в ящике под стойкой, вместе с парой бутылок виски и жестяной коробкой для завтраков. Проверять содержимое коробки они не стали, несмотря на то, что овчарка – Джо – проявила к ней нездоровый интерес.

К внутренней стороне обложки кто-то приклеил скотчем вырванный из школьной тетрадки листок, на котором по-детски неровным почерком был выведен алгоритм расшифровки телефонного номера – что какая цифра означает. Вескер скептически ухмыльнулся, представив девочку-официанточку, старательно выводящую сложную для ее прелестной головки инструкцию.

Его компаньон в этом безумном приключении бесцеремонно отобрал у Альберта справочник и, поглядывая на определитель, занялся поиском номера. Шелест страниц, тиканье часов…

– Нашел! Отель «Вид на озеро», звонили оттуда. Это номер администрации.

– Ты знаешь, где этот отель?

– Откуда, я тут всего второй день…, – парень нахмурился. – Стоп, у него же в конспекте карта есть!

Альберт не стал уточнять, кто такой «он» и что за конспект, хотя насчет последнего все было ясно – речь шла о той потрепанной тетради. В середину была вложена карта из туристического буклета, обтрепанные концы торчали с обеих сторон. В приступе болезненной и совершенно неуместной аккуратности Вескер убрал справочник и коробку для завтраков на место и вышел из-за стойки. Мальчишка тем временем разложил на столе карту и сосредоточенно изучал ее.

– Отель находится на берегу озера.

– Далеко отсюда?

– Не очень. Минут за двадцать дойдем.

– Хорошо, – Альберт отметил про себя, что интонация, с которой это было произнесено, принадлежала никому иному, как небезызвестному капитану Вескеру,  погибшему во время проведения операции в особняке Спенсера десять лет назад. Он подошел ближе и тоже склонился над картой, намечая маршрут. Очень не хватало флажков на булавках и красного маркера…

– Кстати, меня зовут Данте.

– Вескер, – Альберт сложил карту и убрал ее в карман пиджака.

– Это имя или фамилия?

– В данный момент это не существенно. Идем.

Несколько лет назад в отеле «Вид на озеро» случился пожар. Согласно официальной версии произошедшего, причиной возгорания стала неисправность котла в бойлерной. Впрочем, поговаривали, что с котлом-то все было в порядке, а вот с головой у одного из служащих – нет. Владелец отеля разорился и покинул город, а некогда прекрасная гостиница осталась служить печальным напоминанием о случившемся.

Но несмотря на плачевное состояние, отель все равно впечатлял. Величественное, хоть и почерневшее от копоти трехэтажное здание, окруженное парком, словно сошло со старинных картин. Данте восхищенно присвистнул.

– Красиво…

Альберт не спешил разделить его восторг. Там, за прочными каменными стенами, притаилось нечто, он чувствовал его всем своим существом и совершенно не горел желанием встретиться с ним.

– Так что, мы идем? – Данте нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Иду я, – Альберт усилием воли заставил себя отвести взгляд от окна на третьем этаже: ему показалось, что за стеклом мелькнул человеческий силуэт. – Ты остаешься здесь.

– Это еще почему? – мигом ощетинился мальчишка. – Только потому, что ты крутой папик с пушкой?

– Там может быть опасно, – последнюю фразу Вескер пропустил мимо ушей. – Я не уверен, что смогу защитить тебя, поэтому ты будешь ждать меня здесь. Если услышишь сирены, хватай свою псину и беги.

– Сирены? Какие еще сирены?

– Просто делай, что говорят!

Данте развернулся на пятках и демонстративно отошел к фонтану, сел на бортик и раскрыл взятую с собой тетрадь, всем своим видом показывая, что абсолютно не согласен с таким решением, но у кого пушка – тот и босс, поэтому ничего другого не остается, кроме как слушаться этого шизика. Альберт на мгновение ощутил нечто вроде легкого укола совести.

К черту совесть, к черту все. В отеле кто-то есть, и его необходимо найти, а далее действовать по обстоятельствам. Если человек, тем лучше – появится возможность прояснить ситуацию и по мере возможности найти из нее выход. Если же нет, то хуже уже не будет. Он поднялся по ступенькам и толкнул тяжелую дверь. Та бесшумно повернулась на петлях.

Данте, наблюдавшему за Альбертом поверх тетради, вдруг показалось, что отель – многоглазая голова чудовища – открыл пасть и поглотил мужчину.

Дверь закрылась, иллюзия исчезла.

Нечестно. Они должны были придти за ней десять минут назад. Она же сама видела, как они идут по дорожке к отелю, почему же так долго? Лиза сжала кулачки. Она уже обошла весь этаж, даже спустилась вниз, но мамы с папой нигде не было… Девочка нерешительно остановилась на лестничной площадке. На первом этаже она еще не была, может быть, они там? Она вздохнула, положила ладонь на перила и шагнула вниз.

Гладкое дерево, отполированное сотнями рук, было прохладным и немножко пыльным. Наверно, здесь давно никто не убирался. Лиза задумалась над тем, чему раньше не придавала значения: а где же все? Неужели она здесь одна? Она ходила по своему этажу, пробовала заходить в другие комнаты, но все двери были закрыты, и из-за них не доносилось ни звука. Она преодолела еще несколько ступенек. Отсюда уже было видно коридор второго этажа – выкрашенные светлой краской стены, дубовые двери, ковровая дорожка на полу, лестница…

На лестнице показалась высокая фигура в светлом плаще, таком же, как у папы. Какой-то мужчина… нет, это же папа!

– Папа! – Лиза бросилась ему навстречу, каблучки туфель цокали по доскам. На площадке между этажами они оказались одновременно.

– Папа! – повторила Лиза. Он поднял голову и взглянул на нее. Девочка невольно отступила назад, увидев свое отражение в зеркальных линзах солнцезащитных очков. Модные очки-«капли» в тонкой коричневой оправе, ее папа никогда такие не носил. Да и вообще, с чего она взяла, что это папа? Это был совсем другой человек, намного моложе Джорджа Тревора, но чуть-чуть старше нее самой, и лицо у него было совсем другим – хоть оно и было наполовину скрыто очками. А светлый плащ на самом деле оказался белым халатом… Лиза в ужасе прижала ладонь ко рту.

– Ты что тут делаешь? – удивленно спросил мальчик в очках. Он улыбался холодной змеиной улыбкой, девочка знала, что он не умеет улыбаться по-другому, потому что он сам – холодный и мерзкий, как змея, и он был заодно с людьми в белых халатах из дома мистера Спенсера. Она нахмурилась. Конечно, раз он здесь, значит, и остальные тоже должны быть здесь. Они ищут ее и маму с папой, может быть, они их уже нашли и послали его за ней.

– Где мои мама и папа? – спросила Лиза, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Ей хотелось плакать. – Куда ты их спрятал?

Он не ответил, только отступил на шаг назад. Лиза видела, как у него дрожат губы, почему-то он боится ее…

– Куда ты их спрятал? – повторила она. – Куда?

Он хотел что-то ответить, но Лиза толкнула его руками в живот, вспомнив, как делали мальчишки в школе, толкнула еще раз, и он снова отступил, но под ногами оказалась пустота, и он полетел вниз, кубарем скатился по ступенькам, потеряв очки, и растянулся на полу. Лизе показалось, что на ковре рядом с его головой растеклось темное пятно.

Господи, что же она натворила?!!!

– Лиза!

Лиза обернулась на окрик. Наверху, на площадке третьего этажа стояли мама и папа – целые и невредимые.

– Милая! – мама уже спускалась вниз. – Почему ты нас не дождалась? Мы искали тебя во всех комнатах!

Как они могли ее искать, ведь комнаты все закрыты, она тоже искала их, обошла оба этажа, везде заглянула…

– Мама, там был мальчик…, – Лиза растерянно взглянула на нее. Они, наверно, видели его и видели, как она столкнула его вниз.

– Какой мальчик, дочка? Здесь никого нет.

Внизу и в самом деле никого не было. Просто показалось, здесь никак не может быть людей в белых халатах. А мама и папа поднимались по черной лестнице, потому что зашли в отель через служебный вход. Внизу их ждет машина, и сейчас они поедут домой. Когда они спустились и проходили мимо того места, где ковер был немного темнее – где тот мальчик ударился головой, – Лиза крепко сжала мамину ладонь.

Наконец-то, домой…

– Что-то этот чудила пропал, тебе не кажется?

Джо зевнула в ответ и лениво махнула хвостом. Пока она лежала в тени возле фонтана, ей было абсолютно все равно, пропал этот чудила или нет. Раз уж на то пошло, то он ей сразу не понравился – его запах, его поведение, его голос, – и лучше бы он куда-нибудь делся насовсем, они бы от этого только выиграли.

Данте разделял ее точку зрения. На его взгляд, оказаться в пустом городе, имея под боком психа с пистолетом, было гораздо хуже, чем просто оказаться в пустом городе.

– Может, пойдем поищем его?

Джо никак не отреагировала. Данте махнул рукой, едва не зацепив тетрадь Рэндольфа Брука и не утопив ее в фонтане. Надо отдать должное покойнику: он оказался на редкость въедливым типом, и написанная им история славного городка Тихого Холма проясняла все происходящее. Вполне вероятно, кстати, что культ, о котором рассказывалось в рукописи, существовал до сих пор и мог каким-то образом прознать о расследовании журналиста, заманить его в город и…

– Чушь собачья, – с уверенностью заявил Данте зданию отеля и окружавшим его деревьям. – Никакой это не культ, нет их здесь больше.

Глупые люди, интересно, они хоть сами понимали, что творили? Одно слово – фанатики…

– И все-таки надо проверить, как он там, – подросток поднялся на ноги. Гравий кольнул ступни. Джоанна тут же вскочила, всем своим видом показывая, что готова идти с новым хозяином хоть на край света.

В вестибюле отеля было светло и пыльно, потускневший от времени паркет расчерчен на «классы» солнечными лучами. Посередине стоял большой музыкальный автомат вроде того, что развлекал посетителей «Вольного стрелка». Данте бережно коснулся потертых кнопок. Джо между тем обнюхивала стойку швейцара. Из любопытства Данте заглянул туда, но ничего не нашел, кроме ветхой амбарной книги с обгоревшими страницами, заржавевшего звонка и большого пластмассового телефона с диском – настоящий раритет в наше время. Трубка у телефона отсутствовала. За стойкой на стене висел ящик с ключами, в котором не хватало нескольких комплектов. На всякий случай Данте порылся там, пока не обнаружил латунный ключ с ярлыком «Отель “Вид на озеро”. Ключ управляющего».

– Ключ ко всем дверям! – провыл подросток страшным голосом, вспомнив один из дешевых ужастиков, что вечно крутили по кабельному. – Ха-ха-ха-ха-ха!

Ответом ему был укоризненный взгляд собаки.

– Извини, – Данте почесал ей за ушами. – Просто увлекся. Ну что, будем искать?

С поражавшей его самого уверенностью он мог сказать, что на первом этаже Вескера не было. Объяснить это было невозможно – он просто знал, и все, так же, как знал, куда обычно попадают потерянные вещи и куда уходят заблудившиеся дети и животные. Подтверждая его соображения, Джо целенаправленно затрусила вверх по лестнице. Когти собаки громко цокали по ступенькам. Данте следовал за ней, размышляя, как выглядел отель в дни своей славы, когда Тихий Холм был озерным курортом, куда люди приезжали, чтобы насладиться красотами природы и неземным спокойствием райского уголка. Когда-то здесь было людно и шумно, по этажам сновали горничные и коридорные, обслуживая постояльцев и помогая устроиться вновь прибывшим, в вестибюле играл музыкальный автомат; по парку прогуливались отдыхающие, любовались озером, катались на лодках, возможно, здесь даже была оборудована купальня – Данте вспомнил, что видел нечто подобное, когда был на набережной. Здесь кипела жизнь, и никто не думал о том, что настанет день, когда рай обернется кошмаром.

Лестница на третий этаж находилась в другом конце коридора. По обе его стороны – ряды дверей с латунными цифрами-номерами и тускло поблескивающими дверными ручками. Все здесь внушало ощущение комфорта и надежности, долговечности. Те, кто строил отель, потрудились на совесть.

Джо остановилась и тихо заскулила. Данте машинально положил руку ей на загривок. Для него трупы начинали становиться привычным зрелищем.

Мужчина лежал на животе, неестественно вывернув шею и раскинув руки. Одна линза очков треснула, дужки погнулись.

– Как ты думаешь, это он сам… так…? – Данте перевел взгляд на лестницу. Ступеньки частично обвалились. Скорее всего, это и послужило причиной падения.

Данте опустился на колени рядом с телом и осторожно коснулся его шеи, пытаясь найти пульс. Глупо, конечно, человек, упавший с лестницы, не может выжить…

А этот взял и выжил. По крайней мере, пульс у него был. На шее сзади, рядом с выступающими позвонками, Данте нащупал набухшую шишку.

– И что с ним делать? – рассеянно поинтересовался он у Джоанны. Та гавкнула в ответ.

– Да-да, тебе он тоже не нравится, я понимаю, – Данте попытался перевернуть Вескера на спину. – Тяжелый, сволочь….

Он был не просто тяжелым. Он был твердым, словно под кожей у него были не мышцы, а камни; сама кожа на ощупь была неестественно гладкой и горячей. Так бывает у тяжелобольных, лежащих с высокой температурой. На всякий случай Данте коснулся его лба. Горячий.

– Я велел тебе ждать снаружи, – Вескер сжал его запястье с такой силой, что хрупкие косточки едва не сломались.

– Видишь, как я удачно тебя не послушался? – Данте рывком освободил руку. – А то бы ты так тут и лежал, такой бледный и красивый в погнутых очочках.

Он поднялся на ноги и зашагал к лестнице. Овчарка потрусила следом.

– Подожди.

– Что? – Данте развернулся, всем своим видом показывая, что делает великое одолжение. Вескер медленно шел за ним, чуть припадая на левую ногу.

– Прежде чем мы расстанемся навсегда, не мог бы ты оказать мне маленькую услугу? – его голос неуловимо изменился, исчезла нервозность и раздражительность. Данте настороженно взглянул на Вескера. Подвох определенно присутствовал, но он пока еще не мог сказать, в чем этот самый подвох заключался.

– Какую услугу?

– Медицинского характера. Я вывихнул плечо.

– Я не доктор…, – Данте покачал головой. – Что надо делать?

– Дерни. Резко и желательно сильно, – Вескер протянул ему руку. Данте нерешительно взялся за его запястье. Твердое и горячее. Он невольно подумал, что теперь точно знает, какова на ощупь модель Т-800.

А что, у мужика вполне терминаторский типаж. Данте ухмыльнулся и рванул что было сил. Сустав хрустнул, вставая на место.

– Спасибо.

– Не за что, – он попытался сохранить равнодушно-обиженный тон, но попытка с треском провалилась, и природное любопытство победило. – Что произошло?

– Я упал с лестницы, – изображать равнодушие у Вескера получалось гораздо лучше. – Теперь, если ты не возражаешь, мы покинем это место.

– А… ты нашел кого-нибудь?

– Ты действительно хочешь знать ответ?

Данте взглянул на него еще раз – хромота, синяк на шее, погнутые очки, порванный костюм в темных пятнах – и покачал головой.

Уходя, он оставил так и не пригодившийся ключ на швейцарской стойке.

Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4 / Глава 5 / Глава 6

Комментирование открыто в Главе 1