Сегодняшний выпуск рубрики «Персонажи» продолжает тему, затронутую в прошлый раз – влияние войны на психику человека. Только в отличие от героя прошлого рассказа, полковника Уильяма Бишопа, капитан американского спецподразделения «Дельта форс» Мартин Уокер не так легко перенес выпавшие на его долю потрясения. А как именно – судите сами благодаря попавшему нам в руки аудиожурналу самого капитана, который он вел во время своей последней миссии…

Запись первая

Завтра моя группа приступает к выполнению миссии «Затерянный в песках». Выходим втроем: я, лейтенант Адамс и сержант Луго. С Адамсом мы давно уже воюем вместе, не раз прикрывали спину друг другу, так что мы больше, чем просто сослуживцы. Наверное, поэтому лейтенант позволил себе задать вопрос, который, мягко говоря, не совсем по уставу: «Капитан, на кой хрен мы в это ввязались? Зачем мы вызвались добровольцами на эту миссию?» Что ж, я и сам порой задаю себе этот вопрос… Во-первых, миссия не совсем для «Дельты», во-вторых, после ранения в Афгане я еще несколько месяцев могу совершенно спокойно находиться в реабилитационном отпуске. И все же, снова услышав эту фамилию, я не смог не вызваться добровольцем.

Скоро год, как чудный город Дубаи превратился в филиал Ада на Земле. Песчаные бури, нередкие для этого региона, стали чаще и мощнее. Поначалу, конечно, на это внимания особо не обращали. А потом, как это обычно бывает, стало слишком поздно. Местные власти провалили эвакуацию. Когда город оказался в песчаной блокаде, там еще оставалось несколько тысяч жителей. И местные ребята вызвали кавалерию…

Спасатели и гуманитарная помощь ехали со всего мира. Да только сделать никто ничего почти не мог. Песчаная буря такой мощности, что песок сдирает кожу с человека и краску с автомобиля, способна остановить любой гуманитарный порыв. Но только не полковника Джона Конрада.

Полковник – настоящий герой, гордость американских вооруженных сил. Офицер с самой большой буквы. Его 33-й батальон, самый прославленный батальон нашей армии, завершил свою миссию в Афгане и собирался домой. Конрад вызвался добровольцем в Дубай. Его запрос одобрили.

Парни рассказывают, что когда полковник обратился к своему батальону и сказал, мол, я лечу в Дубай. Кто хочет со мной – буду рад. Кто хочет домой – я все понимаю, для меня было большой честью служить с вами, надеюсь, еще увидимся и послужим вместе. Ни один боец, даже самый распоследний салага-рядовой, не полетел домой. Все остались с полковником Джоном Конрадом. Вот такой это был командир!

Был – потому что его официальный статус – «Пропал без вести». Полгода назад, когда я валялся в госпитале, и доктора боролись за мою жизнь, полковник Джон Конрад со своим 33-м «Проклятым» батальоном пробился через стену песчаных бурь и вошел в Дубай, чтобы организовать эвакуацию оставшихся там гражданских. Через пару дней он получил приказ от командования выйти из города, потому что метеорологическая ситуация стала ухудшаться критическим образом.

Полковник послал нахер генерала и сказал, что его миссия еще не выполнена и он не может бросить на произвол судьбы свыше 5 тысяч гражданских. После чего связь прервалась, батальон во главе со своим командиром получил официальный статус «дезертиры» и «пропали без вести», а неофициальный – «герои».

И вот две недели назад из Дубая пришел первый за все это время сигнал – радиограмма примерно следующего содержания: «Я Джон Конрад, полковник морской пехоты вооруженных сил Соединенных Штатов Америки. Моя миссия по эвакуации гражданского населения Дубая провалилась – при попытке пробиться через стену бури мы понесли серьезные потери среди гражданских, особенно женщин и детей. Мы вернулись в город. Конец связи».

Командование приняло решение послать разведывательную группу в Дубай, чтобы найти выживших, вызвать эвакуационную команду и ждать ее прибытия. Собственно, все – задачка действительно не для оперативников «Дельты».

Так почему же вызвался именно я? Две причины. Первая – если миссия кажется на первый взгляд ерундовой, на самом деле там будет тонна дерьма. А кто еще лучше разгребет дерьмо, если не «Дельта Форс»? Вторая – я обязан Джону Конраду жизнь. Именно он в Афгане тащил истекающего кровью меня на себе почти километр до точки эвакуации. Так что когда представился шанс вернуть долг и спасти жизнь герою Конраду – я не мог пройти мимо.

Конец записи.

Запись вторая

Наш отряд сегодня прорвался через стену бурь и вышел на окраины Дубая. Чертов песок! Кажется, что он везде – в волосах, глазах, зубах, легких, кишках. Господи, что же тут творилось в самый разгар апокалипсиса, ведь синоптики говорят, что по сравнению с тем, что творилось полгода назад, сегодня даже не бури, так, легкий песчаный бриз…

Когда я делаю эту запись, мы уже прорвались через песчаный ад и оказались на пороге потерянного рая. Я, конечно, совсем не поэт, но черт побери, как же это здорово! В один прекрасный момент песчаная пелена вдруг исчезает, и мы стоим посреди залитого солнцем ослепительного пейзажа. Прозрачное голубое небо, переливающийся на солнце песок, вдалеке высятся знаменитые башни дубайских небоскребов.

Сразу стало понятно, почему все говорят не просто «песчаная буря», а «стена бурь» – потому что это реально стена! Впереди красочные пейзажи, а за спиной у нас, буквально в пяти шагах, тонны песка висят в воздухе, закрывая собой небо и солнце.

Синоптики говорят, что эта самая стена периодически прорывается и куча песка врывается в город. Самое жуткое, что тогда, полгода назад, никакой стены не было. Песчаным штормом был накрыт весь город. Ужас! Не могу даже представить, через что прошли все те люди, которые, если верить радиограмме, сейчас сидят где-то в городе и ждут своих спасателей. Еще раз убеждаюсь, что полковник Конрад – настоящий герой, раз он проигнорировал приказ и остался в этом аду, чтобы спасти гражданских. Мы втроем просто обязаны найти и спасти и полковника, и тех, кого он поклялся защитить.

Конец записи.

Запись третья

Мы заходим в город. Становится понятно, какой здесь творился кошмар. Шоссе, ведущее из города, заставлено машинами и автобусами, полузасыпанные песком. Во многих из них – мумифицированные трупы. Зрелище жуткое – глаза выклеваны вороньем, почерневшая кожа мелко-мелко иссечена – лобовые стекла не выдерживали натиска песка, и эта взвесь из стекла и песка просто шинковала людей. Очень потрясла картина – в одной из машин мумия-мужчина и мумия-женщина закрывают собой мумию-ребенка, рты у всех раскрыты. Понимаю, что раскрыты они не просто так – в минуту своей гибели они кричали от боли и ужаса.

Жуть. А самое жуткое – что таких машин на шоссе сотни и тысячи. А сколько машин погребено под песком? Действительно, рукотворный рай, возведенный арабскими шейхами на нефтяные деньги, в одночасье превратился в кромешный ад, не выдержав противоборства с природой.

Конец записи.

Запись четвертая

Черт, черт, черт!!! Здесь действительно есть выжившие и, мать твою, они очень враждебно настроены!

По дороге в город, среди сотен брошенных машин с мумиями внутри, мы наткнулись на блокпост, а там, в одном из джипов, Адамс нашел абсолютно свежий труп – один из морпехов 33-го батальона, который умер явно насильственной смертью.

И тут же нашли нас – по ходу, те самые убийцы найденного нами морпеха. Нас окружили какие-то вооруженные люди – явно местные, те самые, кого мы, как и в свое время Конрад, пришли спасать.

Разговора не получилось. Ребята кричали какие-то странные вещи, мол, мы пришли их убить. Тоже убить! Что они имели в виду этим «тоже» – не понимаю. Дальше с ними говорил Луго – сержант не только отличный снайпер, но и замечательный переводчик. Парень решил, что если будет говорить с ними на родном языке, то мы лучше найдем взаимопонимание. Не знаю, о чем они там болтали на фарси, но через пару минут местные открыли по нам огонь, и нам ничего не оставалось делать, кроме как перестрелять всех.

Черт, я был готов к тому, что легкая миссия обернется черти чем, но я предположить не мог, что мне придется убивать людей, которых я пришел спасать. Одно стало ясно – 33-е точно в городе, а значит, в городе и полковник Конрад. Надо скорее найти его и вместе покончить с этим безумием.

Конец записи

Запись четвертая

Мы получили экстренный сигнал от одного из 33-х. Ребят прижали местные, и мы рванулись их спасать.

Что, мать твою, здесь творилось все эти полгода? Что произошло между нашими морпехами и гражданскими? За что они так ненавидят друг друга? Местные повязали двоих морпехов, и когда мы уже пробились к ним, практически взяли на прицел, эти чокнутые арабы сперва постарались убить своих пленников, вместо того, чтобы открыть огонь по нам.

Мы опоздали буквально на минуту – последний из морпехов скончался у меня на руках и не успел ответить на вопрос, жив ли полковник. Но успел подтвердить, что в городе есть как и местные жители, так и весь 33-й батальон. Что ж, идем их искать.

Конец записи.

Запись пятая

Нашли лагерь беженцев. Потрясли две вещи. Первая – это стена с кучей трупов морпехов перед ней. Их, мать твою, просто расстреляли! Я по-прежнему нихрена не понимаю, что здесь произошло. И все же подобное я видел в Афгане, в Ираке, в Югославии, в Сомали – везде, где мне доводилось воевать.

А вот рукодельных кукол, сделанных из дорогих шелков, с глазами из бриллиантов – я не видел. И это потрясает. Независимо от того, что здесь произошло между гражданскими и морпехами, очевидно одно – что-то человеческое в людях здесь осталось, раз они стараются сделать для своих детей комфортным пребывание даже в аду. И еще отчетливо стало понятно, что все то, на чем строится привычный нам мир по ту сторону этой долбанной песчаной стены, здесь не играло никакого значения. Здесь люди не жили эти полгода. Они выживали.

Конец записи.

Запись шестая

С момента прошлой записи случилось много всякой хрени, которая до сих пор не укладывается у меня в голове. Но постепенно картинка того, что было здесь эти полгода, вырисовывется.

Стало понятно, что поддерживать порядок в выживающем городе было непросто. 33-е начали делать жуткие вещи. Мы видели горы трупов горожан – расстрелянные, повешенные, некоторых явно пытали. Очевидно, что не все морпехи поддержали Конрада в ТАКОМ выполнении своей боевой задачи. Скорее всего, здесь началась маленькая гражданская война, а местное население стало в ней разменной монетой.

Еще стало очевидно, что ЦРУ намного раньше, чем мы, узнало, что в городе есть выжившие, и послало сюда группу своих агентов. Те оценили ситуацию и, видимо, решили то же, что и мы: «Здесь творится полный, мать твою, п…ц!» Не знаю, санкционировали они это у своего командования или нет, но командир полевой группой решил, что мир еще не готов к этой правде, и если она откроется, то у Дядюшки Сэма будут серьезные проблемы. Так что лучшим вариантом избежать этого он счел, в буквальном смысле этого слова, зарыть правду в песке. А для этого вооружил местных, наиболее сильно недовольных командованием Конрада, и добавил в идущую здесь гражданскую войну еще один фронт.

Итак, здесь люди не просто выживают – здесь они воюют между собой. Два лагеря морпехов и местные. Каждый сам за себя. Над схваткой – серые кардиналы из ЦРУ. Что характерно, мы успели стать врагами всех, кроме ЦРУшников. Так что нам надо выходить на контакт с ними – это единственный шанс окончательно выяснить, что здесь происходит, найти Конрада и закончить эту долбанную миссию.

Конец записи.

Запись седьмая

Будь я проклят! Будь проклят этот гребанный Дубай! Будь проклята эта гребанная миссия! Будь проклят этот гребанный Конрад! Сегодня я отдал самый страшный, нет, самый чудовищный приказ в своей жизни! И Конрад, развязавший здесь весь этот кошмар, мне ответит за то. В крайнем случае, я отправлюсь в Ад вместе с ним!

Конец записи

Запись восьмая

Я теряю своих парней… Мы в этом Дубае чуть больше суток, а кажется, что провели здесь всю жизнь. То, что мы здесь увидели, то, что мы здесь вынуждены были сделать, чтобы выжить, кажется, совсем вычеркнуло из памяти все то, что осталось там, за песчаной стеной.

Война меняет людей. Я прошел много войн. Большую часть операций – вместе с лейтенантом Адамсом. Мы выжили, пережили все это и остались людьми, у которых есть дом. Кем стали мы сейчас, в ходе этой, мать ее, простенькой спасательной операции, я не знаю… Не хочу сейчас даже думать об этом. Надо как-то выполнить миссию до конца. А для этого мы должны быть как одно целое.

Но я теряю своих парней! Они огрызаются на мои приказы. Они пререкаются между собой. И это не вчерашние дурацкие шуточки Луго. Нет! Да что я говорю – они 10 минут назад подрались! Словно долбанные школьники на долбанном выпускном, а не бойцы одного из самых элитнейших спецподразделений в мире!

10 минут назад я смог взять ситуацию под контроль. Смогу ли я сделать этот, когда у них в следующий раз сорвет предохранители? Я не знаю. Так что надо быстрее выбираться из этого долбанного Дубая.

Конец записи.

Запись девятая

Сил нет…

Ни физических, ни моральных…

Я опустошен.

Мы потеряли Луго.

Мы, нахрен, потеряли Луго!!!

С момента прошлой записи мы обрекли на мучительную смерть несколько тысяч человек, я своими собственными руками убил несколько десятков американских солдат, мы лишились последней возможности покинуть этот чертов город и вернуться домой. Смерть Луго стала последней каплей.

Адамс во всем винит меня. Говорит, что все это потому, что мы отклонились от выполнения приказа и я решил поиграть в долбанного, мать его, героя. Сначала вернуть долги Конраду, потом стать его судьей. И я не знаю – прав ли он или нет. Это самое жуткое.

Адамс по-прежнему боец, он по-прежнему выполняет мои приказы. Но он больше не «мой боец», которым был еще сутки назад. Он больше не подает мне руку. И это ранит. Если меня еще хоть что-то может ранить…

Конрад ответит за все.

Конец записи.

Запись десятая

Адамс тоже мертв. Мертвы все. Есть я. Есть гребанная башня, где засел гребанный Конрад. Я найду этого долбанного сукинного сына и он ответит мне за все.

Конец записи.

Аудиожурнал расшифровывал Сергей Фоменко ака Biggest

Капитан Мартин Уокер – главный герой игры Spec Ops: The Line. Игры, на мой взгляд, самой недооцененной в прошлом году и одной из самых недооцененных в истории игровой индустрии вообще.

Лично же для меня эта игра стала самой приятной неожиданностью за, наверное, всю мою историю знакомства с играми вообще.

Немного предыстории. Игру анонсировали в далеком 2009 году. И тогда всем обещали революционный геймлей и много чего еще революционного. А еще, как бы между строк, обещали мощный сюжет в нетипичном для шутеров поджанре военной драмы.

Что получилось в 2012? Все обещанные революции не состоялись, и это стало причиной разгромных рецензий, низких оценок и, как следствие, вялых продаж.

Меня же в играх интересуют не революции в геймплее, а в первую очередь сюжет и персонажи, поэтому я дал ей шанс и не прогадал. Я на полном серьезе называю Spec Ops: The Line одной из лучших игр в своей более чем внушительной истории знакомства с игровой индустрией.

Проблема всех рецензентов в том, что они сравнивают Spec Ops с колофдьюти и прочими бэтлфилдами. А сравнивать надо, вы не поверите, с Heavy Rain. Потому что да, по своей механике это шутер, но по своей сути – это такая же драма, как и творение Дэвида Кейджа. Ну разве что драма военная.

И если проводить аналогии с миром кино, то колфодьюти и медалофхоноры – это «Падение «Черного ястреба», тогда как Spec Ops: The Line – это «Взвод» и «Апокалипсис сегодня».

Проблема создателей этого шедевра, что основная часть игроков покупала шутер и не была готова к встрече с драмой. А как к шутеру к этой игре даже восторженный я могу предъявить вполне обоснованные претензии.

И все же, большая просьба ко всем геймерам, читающим эти строки. Если вы любите не только шутеры, но и хорошую драму – дайте этой игре шанс. Посмотрите на нее не как на шутер, а как на драму. И вы получите очень мощный заряд эмоций – это я вам гарантирую.

Разработчикам отдельный респект за тот удивительный сплав аудио- и визуальных решений, внимания к каким-то деталям и мелочам, которые и создают ту плотную атмосферу, позволяют проникнуть во внутренний мир героя, что и позволяет мне ставить Spec Ops: The Line в один ряд с Heavy Rain.

Моя личная оценка – 10\10.